Высокий худощавый мужчина, который бродил больше часа по магазину, остановился возле перчаток.
– Дайте мне перчатки без “костяшек”.
– А вообще в каких удобнее, с “костяшками” или без? – интересуюсь я в привычной мне манере.
– Эти “костяшки” вообще особо не имеют функционала. Если пытать кого-то надо, тогда да, а если нет, то они не нужны.
Он говорил без улыбки на лице, вполне серьёзно об обыденных для него вещах.
– Пытать? И часто Вам приходится этим заниматься?
– Мне – да!
– Почему?
– Потому, что я в разведке!
Он видел презрение в моих глазах, моё пренебрежение невозможно было скрыть.
– Но мы не изверги, не сильно мучаем… – добавил он.
А я просто отошла в сторону. Мне было мерзко. И знаете, от чего? От того, что он мог не сказать этого, я могла не вывести его на такой разговор, он мог просто идти по улице, ехать в общественном транспорте, стоять в очереди на кассе супермаркета и там бы его можно было ошибочно принять за человека! И ведь он не один такой. Но он говорит об этом, а другие молчат.
Война обнажает всё низменное в человеке, что было скрыто в цензуре мирного времени. Сейчас их хотя бы видно по форме, по роду занятий, но война не вечна, она закончится и эти люди станут обычными гражданскими, они будут среди нас, и мы не будем знать, кто рядом с нами, человек или зверь
